Посвящается моему учителю - Архангельскому А.Е.,
считавшему «Повести о Ходжи Насреддине» учебником
и одновременно эффективным инструментом психотерапии
- Этот ишак — не простой ишак! — объявил Ходжа Насреддин. — Он принадлежит самому эмиру. Однажды эмир позвал меня и спросил: «Можешь ли ты обучить моего любимого ишака богословию, чтобы он знал столько же, сколько я сам?» Мне показали ишака, я проверил его способности и ответил: «О пресветлый эмир! Этот замечательный ишак не уступает остротой своего ума ни одному из твоих министров, ни даже тебе самому, я берусь обучить его богословию, и он будет знать столько же, сколько знаешь ты, и даже больше, но для этого потребуется двадцать лет». Эмир велел выдать мне из казны пять тысяч таньга золотом и сказал: «Бери этого ишака и учи его, но клянусь Аллахом, если через двадцать лет он не будет знать богословия и читать наизусть Коран, я отрублю тебе голову!»
- Ну, значит, ты заранее можешь проститься со своей головой! — воскликнул чайханщик. — Да где же это видано, чтобы ишаки учились богословию и наизусть читали Коран!
- Таких ишаков немало и сейчас в Бухаре, — ответил Ходжа Насреддин. - Скажу еще, что получить пять тысяч таньга золотом и хорошего ишака в хозяйство — это человеку не каждый день удается. А голову мою не оплакивай, потому что за двадцать лет кто-нибудь из нас уж обязательно умрет — или я, или эмир, или этот ишак. А тогда поди разбирайся, кто из нас троих лучше знал богословие!
Л.Соловьев «Возмутитель спокойствия»
Познай свою веру, и тьма станет для тебя светом, путаница – ясностью, бессмыслица – соразмерностью. Твоя жизнь, о Ходжа Насреддин, была всегда многодеятельной, но раньше это касалось только внешнего ее течения, в то время как дух, не смущаемый никакими поисками, вполне обходился простым здравым смыслом и беспрепятственно наслаждался всей полнотой своего родства с миром. А теперь деятельность передалась внутрь, захватила и дух, который как бы тоже завел своего ишака, и с ним кочует из Бухары причин в Стамбул следствий, Багдад сомнений и Дамаск отрицаний. Ищи свою веру, Ходжа Насреддин….
Л.Соловьев «Очарованный принц»
Необязательное отступление
Однажды я, встречаясь по какому-то поводу с друзьями, которые очень далеки от психиатрии, был застигнут врасплох таким вопросом:
- Признайся! Мы тут сидим довольные, языки распустили, а ты, небось, всем нам уже диагнозы поставил?
Совершенно искренне мне пришлось объяснять, что диагноз в психиатрии не имеет такого значения как в других медицинских специальностях. Ставить же его каждому встречному, признак ограниченности или даже профессиональной деформации психиатра. Диагноз это всего лишь некая договоренность, позволяющая специалистам говорить на одном языке. Его прогностическая ценность, влияние на лечение и будущее пациента относительное. Через каких-нибудь сто лет над нашими диагнозами будут смеяться, как мы иронизируем по поводу диагностических заключений прошлых веков.
- Скажу вам больше! Если бы вы побывали на клинических разборах, на которых приглашены несколько мэтров психиатрии, - продолжал я в запале, - то удивились бы небывалой широте и полярности их диагностических суждений. Связано это с тем, что наше понимание механизмов функционирования психики пока еще слишком примитивно.
- Ты нас окончательно запутал. Получается, психиатры только и могут щеки раздувать, делая вид, что разбираются в людях? – подзадоривали меня товарищи.
- Давайте для начала перестанем впадать в крайности и разберемся по порядку! – отвечал я, добавляя «металла» в голос, чтобы осадить незаслуженные нападки в адрес психиатрии. Моя наука не претендует на полное понимание природы человеческой психики в целом. В ней лишь систематизирован опыт всевозможных ее аномалий, с которыми столкнулось человечество за свою историю. Психиатр способен их разглядеть и описать так, чтобы его поняли не только современники, но и те, кто придет на смену в будущем. Кроме того, он обладает некоторыми знаниями и навыками оказания помощи в этих состояниях. Понятие же «разбираться в людях», не идентичны знаниям о механизмах функционирования их психики и тем более психиатрическому диагнозу. Способность понимать (и особенно понимать другого) это прирожденное качество, которое хотя и в разной степени, но присуще каждому человеческому существу. Поэтому ему нельзя научиться, его можно только развить. Одним из способов этого достичь, является обращение к жизни и творчеству серьезных писателей. Их искусство владения словом заставляет сопереживать. А это то, на чем зиждется понимание как таковое.
Леонид Соловьев: краткая биография и библиография
Леонид Васильевич Соловьёв (1906–1962) – советский писатель, сценарист, получивший широкую известность благодаря дилогии о Ходже Насреддине.
Место и дата рождения: 6 (19) августа 1906 года в городе Триполи (Ливан) в семье помощника инспектора северосирийских школ Императорского Православного Палестинского общества Василия Андреевича и Анны Алексеевны Соловьевых. Родители, после получения за казенный счет как малоимущие педагогического образования, были направлены по распределению для дальнейшей работы в Палестину. Всего в семье Леонид было трое детей: Екатерина (старшая сестра), Леонид и Зинаида (младшая сестра).
Ключевые даты жизни и творчества:
- 1906-1909 – раннее детство в г.Триполи (Ливан).
- 1909 -1921 – возвращение в Россию, переезд в город Бугуруслан (тогда Самарская губерния), затем в соседнюю с ним станцию Похвистнево Самаро-Златоустовской железной дороги
- 1921- 1930 – переезд семьи в Коканд, чтобы спастись от голода в Поволжье. Отец заведует школой для железнодорожников и до выхода на пенсию преподает математику.
- 1922-1930 – Л.Соловьев окончил школу. В железнодорожном техникуме проучился всего два курса. Ушел из него по собственному желанию. Некоторое время вынужден был работать простым железнодорожным ремонтником, много ездил по Туркестану и Таджикистану. Был период, когда он преподавал разные предметы в школе ФЗУ маслобойной промышленности. Когда он работал на метеостанции в Канибадаме, познакомился с Елизаветой Петровной Беляевой. Вскоре они поженились, но брак был недолгим и они также скоропалительно развелись.
Еще обучаясь в техникуме, Леонид начал печататься в газете «Туркестанская правда» (с 1924 года – «Правда Востока»), затем стал даже ее специальным корреспондентом. В этот период были опубликованы очерки «По Фергане», «Кишлачные зарисовки», «По кишлакам», ряд статей, корреспонденции по различным вопросам общественной и хозяйственной жизни Средней Азии. В 1927 году рассказ Л.Соловьёва «На Сыр-Дарьинском берегу» получил вторую премию журнала «Мир приключений».
- 1930-1932 Л.Соловьёв приехал в Москву (1930) и поступил на литературно-сценарный факультет Института кинематографии. Обучение в нем он завершил к июню 1932 года (об этом есть соответствующая запись в архиве института). В Москве Л.Соловьев женится во второй раз. Его избранницей стала Седых Тамара Александровна. В эти годы он печатается в московских журналах, публикует сборники рассказов. Так, в 1930 издательство «Московский рабочий» издает небольшую книжечку: Л.Соловьев «Ленин в творчестве народов Востока».
- 1932-1938 Опубликованы: повесть «Кочевье», сборники повестей и рассказов «Поход «Победителя»» и «Солнечный мастер», роман «Высокое давление», сценарий фильма «Конец полустанка» (1935, режиссер В.Федоров, он же – соавтор сценария).
- 1939-1941 В альманахе «Год XXII» опубликован «Возмутитель спокойствия» - первая книга о Ходже Насреддине. Незадолго до этого в соавторстве с В.Витковичем был написан киносценарий, который изначально отвергался киностудиями. Однако в 1943 году фильм по нему «Насреддин в Бухаре» снял на Ташкентской киностудии Яков Протазанов.
-1941-1945 Во время войны Л.Соловьев становится военным корреспондентом газеты «Красный флот» на Черном море. Пишет фронтовые повести, рассказы, очерки, которые вошли в сборники «Большой экзамен» (1943) и «Севастопольский камень» (1944). По повести «Иван Никулин – русский матрос» (1943) им был создан киносценарий одноименного кинофильма (1944). Л.Соловьев на войне не только журналист. Ему приходилось непосредственно участвовать в боевых действиях, поднимая матросов в атаку. В время одного из боев он получает контузию. Награжден орденом Отечественной войны I степени и медалью «За оборону Севастополя».
- 1946-1953 5 сентября 1946 года Л. Соловьев арестован, а затем 9 июня 1947 года осужден по ст.58-10 и 17-58-8 УК РСФСР «За антисоветстскую агитацию и террористические высказывания заключить в исправительно-трудовой лагерь сроком на 10 лет». В лагере он добивается разрешения писать продолжение «Возмутителя спокойствия». Это ему удалось сделать и в декабре 1950 года готовая рукопись «Очарованного принца» была передана для проверки в Особый отдел. В 1953 году за досрочное освобождение и снятие судимости с Л.Соловьева ходатайствуют его близкие (отец, сестра), затем в этот процесс включается А.Фадеев, который был тогда генеральным секретарем Союза писателей СССР и депутатом Верховного Совета.
- 1954- 1955 23 июня 1954 года Леонид Соловьев выходит на свободу. Супруга его не принимает и они разводятся. Совместных детей у них не было. Леонид Васильевич впервые в жизни отправляется в Ленинград, к сестре Зинаиде (старшая, Екатерина, жила до конца своих дней в Средней Азии, в Намангане). В апреле 1955 года Соловьёв в третий раз женится, его супругой становится ленинградская учительница русского языка Мария Марковна Кудымовская.
- 1956-1962 Друзья помогают ему опубликовать в «Лениздате» всю дилогию «Повесть о Ходже Насреддине» На «Ленфильме» писатель подрабатывает написанием и доработкой сценариев. В 1959 году, продолжая работать в кино, Соловьёв пишет сценарий кинофильма «Шинель» по повести Н.В. Гоголя. В 1961 году впервые появились в печати части нового произведения Соловьёва «Книга юности» (отдельным изданием вышли посмертно, в 1963 году). Умер Леонид Соловьёв 9 апреля 1962 года в возрасте 55 лет в Ленинграде после долгой болезни (страдал гипертонической болезнью, перенес инсульт). Похоронен писатель на Красненьком кладбище, дорожка «Нарвская».
Понять другого человека через себя
Прежде чем за сухими фактами жизни писателя Леонида Соловьева мы попытаемся разглядеть живого человека, сформулируем базовые условия, соблюдение которых дает нам возможность понять личность другого. Итак, разобраться в другом человеке и сделать о нем некоторые обобщения можно:
- По результатам непосредственного наблюдения и общения с этим человеком
- Изучив мнения этого человека о самом себе и окружающей действительности, которые он высказывает в беседах и всех доступных нам документальных свидетельствах (письмах, дневниках и т.д.)
- Изучив мнение об этом человеке людей, которые его хорошо знали (родителей, близких, друзей и т.д.).
Большим подспорьем для понимания другого человека служит знание его родословной, а также особенностей социальной среды, в которой происходило формирование его личности. Если удается соблюсти все вышеназванные условия, то исследователь получает не только формальный портрет личности с его психологическими (возможно, психопатологическими) особенностями, но и испытывает свое собственное переживание от встречи с другим человеком. Рефлексируя над этим опытом, расшифровывая его, он начинает «видеть» и понимать содержание его жизни изнутри. Событийный скелет фактов ежедневного существования индивидуума обрастает плотью открывшихся исследователю смыслов, определявших его выбор на различных этапах жизненного пути. Безусловно, к «озарениям», полученным подобным путем необходимо относится как к гипотезам, требующим проверки. А это в свою очередь заставит вернуться вновь к работе с фактическим материалом. Как правило, большую часть предположений по результатам проверки приходится отбросить. Зато оставшиеся с большей или меньшей степенью достоверности позволят выстроить события жизни исследуемой личности в причинно-следственную цепочку и понять логику поступков другого человека. И пусть подобное понимание всегда обречено оставаться неполным, ценность его от этого не становится меньше.
Об объективных сложностях изучения личности Л.Соловьева
По понятным причинам, для создания психологического портрета Леонида Соловьева мы можем следовать только двум последним из описанных нами ранее условий постижения личности другого человека. Но трудности на этом не заканчиваются. Так вышло, что Л.Соловьев не попал в доступные нам воспоминания современников. Есть лишь сохраненные в архивах краткие записки матери, сестер, жены. Узнать о нем достоверное мнение его товарищей и коллег по цеху также не представляется возможным. Исследователям, в частности, приходится ограничиваться набросками о Леониде Соловьеве в дневниках Юрия Карловича Олеши. Одному из эпизодов жизни и творчества автора похождений Ходжи Насреддина посвящен отрывок в книге советского сценариста и соавтора Л.Соловьева по некоторым киносценариям Виктора Станиславовича Витковича «Круги жизни. Повесть в письмах». Еще одно свидетельство о Леониде Соловьеве мы можем найти в книге Юрия Нагибина «Время жить».
Леонид Соловьев не вел дневник (или ,возможно, он был уничтожен после ареста). Отсутствует даже качественный фотопортрет писателя. Встречаются только немногие мелкие домашние фотографии. Казалось бы, в нашем распоряжении есть его «Книга юности»? Однако и с ней не все так просто. Во-первых, по свидетельству современников им было реализовано лишь половина задуманного. Но и в том, что было изложено автором, нет ничего похожего на исповедь. По мнению одного из немногих биографов Л.Соловьева, Евгения Калмановского, в этой книге он «плотно перемешал внешние обстоятельства собственной жизни и разное другое — увиденное, а то и выдуманное». Единственными подробными документами, способными хоть сколь-нибудь пролить свет на один из драматичных этапов жизни является материалы «Следственного дела по обвинению Соловьева Леонида Васильевича номер Р-6235, год производства 1946,1947», а также ходатайства о реабилитации, направленные генеральному прокурору СССР в 1956 году. По свидетельству изучавшего их журналиста и издателя Ильи Бернштейна первый из них исследователям даже сейчас доступен не полностью. Примерно 15 процентов его страниц спрятаны, «зашиты» в опечатанные конверты. Их в архиве ФСБ открывают только по требованию родственников, которых у Соловьева не осталось.